Как я оказался прописан в доме.

В не столь отдаленное время, период советской власти, жили мы с мамой в двухэтажном не благоустроенном бараке, стоящем на балансе местной ткацкой фабрики. В 1976 году случилось несчастье, умерла мама. Меня, как несовершеннолетнего, государство определило в детский дом. Квартиру изъяли, выдав мне гарантийное письмо, в котором говорилось что по достижению мной совершеннолетнего возраста, мне предоставят аналогичное жильё. Закончив школу и училище став совершеннолетним и получив паспорт я не стал сразу требовать предоставления жилья, поскольку предстояла служба в Вооруженных силах СССР, а на время службы жилье бы пустовало.
Отслужив в ВС, в 1987 году я приехал в родной город, уверенный в том, что мне предоставят необходимую для жилья площадь. А поскольку дом, в котором я проживал ранее, был снесен, то я надеялся на предоставление благоустроенного жилья. Но тут началась цепочка неурядиц.
Во время службы Родине, на фабрике, от чьего имени было написано гарантийное письмо, был произведен «ребрендинг» говоря современным языком. С объявлением, что фабрика перестаёт документально существовать, вместо неё появляется новое предприятие, а все претензии к старому предприятию необходимо было предъявить в означенные сроки - несколько месяцев. Так как я в это время служил в Вооруженных Сидах великой отчизны, в довольно отдаленном месте, то я не мог знать об этих событиях и не смог вовремя решить квартирный вопрос. Но поскольку предприятие не распалось, а только сменило название и реквизиты, учитывая сложившуюся ситуацию, мой запрос о предоставлении жилья сочли правомерным. Но встал вопрос, что же мне предоставить, поскольку в письме было написано об «аналогичном» изъятому, жилье. Старый дом снесен, новых квартир у предприятия не было и единственным выходом стало заселение меня в квартиру выше описываемого двухэтажного дома. В то время дом еще был более пригоден для жилья, да и стоял в очереди под снос в течении года, как надеялись жители и руководство фабрики..
Так я оказался нанимателем чудненькой квартиры на первом этаже деревянного пристроя к кирпичному двухэтажному бараку. Вселился и тут же стал ждать сноса данного строения.
Но поскольку страна начала переживать переход от строительства социализма к рыночно – демократичным отношениям, то снос дома и отселение жильцов были отодвинуты на неопределенные сроки. Далее следовала череда неурядиц с определением того, на чьем балансе окажется дом, после того как в 1993 году он был передан на баланс коммерческой конторы с предписанием произвести отселение жильцов и перевести жилые помещения в нежилые.
Однако с отселением эта контора не торопилась, с определением дома на баланс тоже. Дом, а соответственно квартира в которой я жил, ветшал и уже в 1999 году, БТИ, СЭС и Управлением по жилищной политике было установлено, что дальнейшее проживание в квартире действительно невозможно. Но снос дома и одновременное расселение жильцов с предоставлением им благоустроенных квартир был невозможен по причине отсутствия у балансодержателей жилья для отселения. В результате имущественных и организационных переделов, дом оказался на балансе управления госимуществом по Свердловской области. С этого момента все обращения в районные и городские управления оказались бесполезными, поскольку дом стал не в их ведении.
А так, как все это время техническому состоянию дома внимания не уделялось совершенно, то квартира, в которой я прописан, оказалась совсем не пригодна для жилья. Поскольку в таких условиях жить невозможно совершенно, а смены жилья в органах власти не предусматривалось, то пришлось снять благоустроенное жилье за свой счет и перевезти туда все имущество. С тех пор и по настоящее время такая ситуация и остается. В управлении имуществом просят ждать, когда появятся средства для отселения, предлагая на время переехать в другой барак, который более пригоден для жилья.